Интервью Владимира Дыбского
Интервью с Владимиром Дыбским
- Володя, мы ничего не знали о тебе до "Notre-Dame de Paris", чем ты занимался раньше?
- Я окончил музыкальную школу и два музыкальных училища - одно по классу вокала, другое по классу ударных инструментов. Потом я участвовал в огромном количестве проектов, создавал рок-группы,т работал с некоторыми звездами: Мариной Хлебниковой, Семеном Канадой, Славой Медяником.
- А с чего вдруг ты решил играть в мюзикле?
- Не вдруг. Я считаю, что мюзикл - одна из высших граней мастерства любого артиста, это нечто среднее между классическим театром и эстрадой. Никогда не хотел петь то, что идет на потребу публике. Наоборот, всегда исполнял серьезные, непопсовые песни, поэтому мюзикл мне ближе.
- А как ты попал в "Notre-Dame de Paris"?
- Прошел кастинг так же, как и все актеры. Помню, за несколько дней до последнего тура я сломал руку. И представьте меня, размахивающего загипсованной рукой и поющего: "Пришла пора соборов кафедр-а-а-а-ааа-льных"! Но, как видишь, никого это не оттолкнуло, я - Гренгуар!
- Расскажи как проходили репетиции?
- Было очень сложно, за несколько месяцев мы должны были поставить мюзикл. Соответственно репетиции проходили очень жестком временном графике. Гренгуаров на то время насчитывалось четыре - кроме меня на роль претендовали Саша Постоленко, Паша Котов и Валера Боровинсикх. О том. кто будет играть на премьере, нам не говорили до последнего момента. Но я был уверен в себе. И эта вера оправдалась, на премьере играл я.
- Какая партия самая трудная для тебя в "Notre-Dame de Paris"?
- Трудней всего исполнять песню "Луна". На русском вообще петь труднее, чем на французском и на английском, у нас не такой мелодичный язык, ритмика другая. Поэтому на русском "Луна" звучит несколько иначе. Я очень тонко чувствую эту песню (она у Володи даже на сотовом играет. -Прим. авт.). Мне важно, чтобы так же прочувствовал ее зритель.
- Около десяти раз в месяц ты выходишь на сцену плюс еще прогоны. Не превратится ли для тебя "Notre-Dame de Paris" в нечто механическое?
- На "Notre-Dame de Paris" достаточно сходить один раз, чтобы понять, что он никогда не сможет надоесть ни зрителю, ни артисту. Весь спектакль - это вспышка, порыв. Я всегда открываю в нем что-то новое - в своем образе, публике,в песнях.
- У тебя очень сложный, яркий макияж. Кто его придумывал и кто тебя так "разукрашивает" тебе лицо?
- Макияж и костюмы "под копирку" сняты с французской версии, по-другому быть не могло, таковы были условия контракта. А крашусь я сам, времени на это уходит минут 15. Грим у нас профессиональный, ив се равно от него потом долго жжет лицо.
- Как ты относишься к своему образу, к Гренгуару?
- Ты знаешь, когда я первый раз в юности прочитал книгу Гюго, то Гренгуара не заметил. Уже потом, при втором прочтении романа, он мне очень понравился. мне кажется, что в Гренгуаре Гюго выразил самого себя: поэт, чье творчество, может быть, талантливо, но не востребовано. Мне этот образ тоже очень близок. Гренгуар - актер и философ, как и я.
- А мне показалось, что твой герой холоден и высокомерен. Во всяком случае, таково впечатление из зала.
- Да. это с одной стороны. Но Гренгуар - образ очень многозначный. И если вы посмотрите мюзикл внимательно, то поймете - в Гренгуаре все еще живет ребенок, который относится к жизни с юношеским максимализмом и делит все на черное и белое, плохое и хорошее. Я тоже в каком-то смысле ребенок и хочу оставаться им как можно дольше, потому что, как только человек становится взрослым, он "умирает" перестает быть способным на безумства, а безумства - это моя жизнь. Однажды мы с группой давали концерт в Уренгое на площади. Там что-то с оборудованием случилось и начало все время откладывалось, а сорок тысяч разъяренных нефтяников так хотели увидеть концерт, что начали на сцену бутылки бросать. Ну,я выскочил на сцену, сел за барабаны и начал играть, а потом петь народные песни. Это было сумасшествием, меня и убить могли.
Хорошо, что не убили. Иначе "Notre-Dame de Paris" не был бы столь романтичным и чувственным, каким делает его Владимир Дыбский.